Эльчин - профессор Бакинского Государственного Университета, председатель ряда государственных комиссий, член авторитетных азербайджанских и международных культурных обществ и ассоциаций. Эльчин женат. Супруга Нушаба-ханум - музыкант-теоретик. Она автор научной монографии «Музыка Кара Караева на произведения Шекспира», ряда статей о проблемах симфонической музыки. У Эльчина три дочери: Гюнай - врач, Умай - юрист-международник. Младшей дочери Айсу - 16 лет, она-студентка факультета журналистики и Эльчин, шутя, говорит: «Айсу - моя внучка!» Внуку Эльчина - Эльдару 5 лет, и он обращается к дедушке по имени - «Эльчин». Почему? Эльчин отвечает так: «Потому что - мы друзья». Дома Эльдара с самого младенчества называют «Ди-ди», и Эльчин, каждый раз, приветствует своего внука: «О-о-о! Да здравствует мой дорогой друг Ди-ди!» "Первая любовь Балададаша"-была и первой книгой писателя и критика Эльчина, изданной на русском языке (М., "Молодая гвардия", 1975), хотя до этого в переводе на русский язык на страницах центральных и местных журналов уже выходили его повести, рассказы, статьи.Книга содержала произведения, разнохарактерные по строю и проявлению авторской мысли, но определенные в смысле приверженности к своим темам и героям. Все рассказы были объединены в три разные цикла ("Рассказы о повседневности", "Рассказы о первой любви" и "Нефантастические рассказы"), но, в то же время, всех их отличала сквозная для Эльчина тема-человек, его жизнь, мечта, реальные и идеальные представления в их взаимосвязи с его поступками и действиями. В центре же-герой, испытывающий "комплекс" неудовлетворенности собой, стремящийся к полноте, реальному счастью и желанию помочь в этом и другим.Особенно удаются Эльчину молодые герои, с их непосредственностью, прямотой, цельностью чувства, с их "первой любовью". Психологический рисунок автора вбирает в себя и трепет первого чувства, и самоанализ героя, и юмористический штрих, оттеняющий его характер, и диалектику переживаний, способность юного персонажа смотреть не только "в себя", но и "боковым зрением", видеть и других-тот внешний большой мир, который окружает его, воздействуя на его чувства по-разному, то радуя и окрыляя, то огорчая и вызывая растерянность.

        Герои Эльчина-молодые интеллигенты, служащие, пенсионеры, подростки. Автора интересует вообще личность современника. Но в том, как человек живет, что делает, как мыслит, как выражает свою гражданскую сущность,-в этих вопросах писатель проявляет удивительное пристрастие и заинтересованность.В "заглавном" рассказе это пристрастие реализуется в сочувствии к деревенскому парню, чье первое чувство к сверстнице Севиль приводит сперва к разочарованию, обиде, а затем к осознанному в этой связи чувству собственного достоинства. Монеты, которые бросает Балададаш на сиденье личного "москвича" Мурада,-преуспевающего жениха Севиль, хотя и не равны "рублю", некогда предложенному ему Мурадом за небольшую услугу, бескорыстно оказанную Балададашем семье Севиль (точно так же, как неравен он в глазах дородной матери Севиль-Мураду, жениху, с его завидным положением и стремлением угодить во всем невесте и ее матери), но в то же время, это-своеобразная "заявка" на то, что называется характером, чувством достоинства и презрения к благам незаслуженным, к обывательски понимаемому "преуспеянию". Этот рассказ, как и ряд других, утверждая тему нравственной цельности, честности, и представлял молодого героя, стоявшего на пороге большой жизни. В этом "пункте" "рассказ о первой любви" перекликается с другим-"Ходят по земле поезда"... Они, эти поезда, "шли из огромных далеких городов, и в этих далеких городах никто, конечно, не знал, что есть на свете крохотное селение у подножия горы и что в этом крохотном селении живет паренек по имени Абили, который каждый день провожает поезда глазами". Настроение рассказа сложно. Здесь и тоска сельского подростка по большим городам, "по большому миру", куда "увозят поезда" его, Абили, сердце, и чувство вины за это перед родным селом, когда жизнь отрывает и его от родных "корней" и мест, и этот же поезд увозит его на учебу. "Абили стоял у окна вагона и глядел, как мелькают среди деревьев черепичные крыши у подножья горы, и вдруг он сделал для себя открытие, что тот поезд, три года назад, увез совсем не его сердце. А его сердце-вот оно!..-оно остается здесь...".< Мотив нерасторжимой связи человека с его прошлым, с корнями, его взрастившими и подготовившими для содеяния добра, пронизывал лирическое повествование Эльчина, выводя его, как писателя, к магистрали той "деревенской" прозы, которая особенно настойчиво исследовала подобные нравственные коллизии.Следует отметить одну черту, свойственную почерку Эльчина. Это-лиричность, и она-то во многом помогает представить симпатии автора, его позиции, а порой становится и основной формой раскрытия внутреннего мира его героев. Два рассказа, входящие в цикл "рассказов о повседневности", окрашены именно в такие лирические тона, которые помогают понять и оценить смысл жизни простых людей-старого человека Керим-киши, совершенный им поступок, и немолодой актрисы, ее материнское чувство.Керим-киши ("В снегу") уже на пенсии, его трудовые дни уже позади, в прошлом. В начале рассказа перед нами-ворчливый старик, и, естественно, мы не обнаруживаем в нем ничего "лирического". Однако его раздражение разбушевавшейся погодой вскоре становится понятным: зима, неожиданно навалившаяся на город снегопадами и сугробами, отрезала ему путь к собаке, оставленной на даче и обреченной без хозяйской заботы на гибель. И поступок Керим-киши, граничащий с подвигом, объясняет нам многое в характере старого нефтяника. Стремление прийти на помощь, спасти, выручить из беды,-все это органично для нравственного облика бывшего рабочего, поступок которого (старик преодолевает снежную бурю, чтобы спасти собаку), как бы бросает отсвет на всю его прежнюю жизнь, помогает почувствовать его самоотверженность и человечность.В сознательном самоограничении во имя благополучия дочери, в материнском самопожертвовании видит свой долг и Самая-героиня рассказа "Отчаяние лисы".Некоторые рассказы Эльчина, воспроизводящие эпизоды из жизни молодых современников-интеллигентов, несут в себе, наряду с философской темой и мотивами исканий и нечто такое, что выходит из ряда обыденного, точнее сказать, обычного. В будничных днях и делах его героев возникают "необычные" ситуации, граничащие с фантастикой. Так, внимание героя рассказа "Поезд. Пикассо. Латур. 1968", к слову сказать, искусствоведа, к картине Пикассо "Трапеза бедняков" и персонажам, изображенным на ней, приводит к реальному появлению одного из них в квартире героя рассказа, что как бы "ломает" реальную основу повествования.

         Однако в системе образов рассказа это "явление зрителю"-всего лишь условный прием, позволяющий представить связи, которые устанавливает между людьми истинное искусство. Оно, это искусство, будучи условным выражением жизненных соотношений, слепком человеческого бытия, может реально вторгаться в жизнь, например, размышления молодого искусствоведа, задумывающегося о замысле картины и его воплощении. И нет ничего удивительного и необычного в том, что, думая об этой картине чисто профессионально и, как зритель, находящийся под впечатлением от нее, герой как бы устанавливает внутренний контакт с ее персонажем, проникается сочувствием к положению бедняка, изображенного на полотне Пикассо, готов протянуть ему руку помощи. Появление "из картины" персонажа нелогично с точки зрения реалистического повествования, но оно естественно, если взять во внимание воздействующую силу искусства, которое, ломая национальные, географические, социальные и языковые преграды, вторгается в жизнь человека, в его быт, в его повседневность, в его дом, как "вошел" в квартиру героя рассказа персонаж из картины Пикассо.Связи, которые возможны между вымыслом и реальностью, между вымышленным персонажем и человеком реальным, могут быть иногда более естественными и прочными, чем в реальной жизни между реальными людьми, например, несколько лет работающими бок о бок в одном учреждении или даже очутившимися в тесном пространстве вагонного купе, где мы и застаем этих реальных персонажей рассказа. Можно спорить и не соглашаться с таким построением рассказа, когда реалистические эпизоды "монтируются", как в кино, с нереальными. Автор имеет право на любой вымысел и фантазию. Кстати, Эльчин не утрирует, когда называет весь этот цикл рассказов "нефантастическими", подчеркивая тем самым условность приема, который открывает неожиданные возможности в проникновении в характер умствований, духовных и эмоциональных сфер и представлений современного человека. Подобные приемы, к слову, были использованы еще в классической литературе, несущей философскую мысль (повесть "Нос" Гоголя, роман Бальзака "Шагреневая кожа", драма Пушкина "Каменный гость" и др.). Может удивить лишь иное-бросающееся в глаза несоответствие поступков персонажей с их профессиональным положением, делающее порой эти поступки неубедительными, если, конечно, подходить к этим персонажам с меркой "реалистичности", "правдивости". Мужчина отдает собранные им же деньги бедняку из картины, женщина, его собеседница, признается в том, что желая "спасти" или "помочь" Себастьяну из картины Латура "Святой Себастьян", она "вытащила" стрелу, которой он был пронзен.Философская тема диктует свой язык, свои построения, форму и стиль. Может быть, представляя такими своих героев, автор осуждает их? А, может, он восстает против отчуждения, разобщенности, которые возможны в жизни, и автор хочет показать то, как искусство помогает преодолеть их, рождает добрые чувства, помогающие жить, и, тем самым, собственно творить и самую жизнь!?.. Как бы то ни было, "нравственный урок", заключенный в рассказе, не однозначен. Почему?Наверное, потому, что Эльчин осознает и старается выразить эту неоднозначность, как следствие сложности самой действительности, вторгаясь в нее не "волевым", а "лирическим" словом, воспроизведя не "эпическую" сторону бытия (угол зрения-уже тогда ограничивающий возможности прозы), но его человечески духовные, интимные, нравственные проявления. Этот выход героев писателя "лицом к лицу" к читателям, без "рассказчика-посредника", вне контекста "событийности"-есть существенное выражение современной прозы, открывающей новые пласты сознания, души, представлений человека.Вся атмосфера рассказов Эльчина дает ясное ощущение о таких проявлениях цельности, духовности, которые помогают лучше представить мир современника, сложность его нравственных и гражданственных исканий, его постоянную потребность в "воспитании чувств".Продуктивным оказывается включение "условных сцен" в ткань драматической повести "Мечтания в почтовом отделении", содержание которой отражает однообразие жизни Адили, ее монотонную размеренность, брак с человеком, к которому она безразлична. В пьесе мало действия, ее содержание отражает одну основную коллизию: мечту и явь, безрадостное существование и стремление к возвышенному чувству. Ее "интонация" подчеркнуто романтична; ее антураж-обстановка почтового отделения, где томится в обыденности существования героиня повести. Душа повести-в отражении душевных мук, диалектики чувств Адили, стремления ее вырваться из повседневного круга обычных, надоевших дел к свету и радости, которые приходят к ней вместе с "появлением" воображаемого идеала-Мужчины-образ, созданный ее фантазией. В беседах с ним и своих монологах она искренна до конца, она приходит к определенному решению. Автор испытывает двойное чувство к своей героине. Он, несомненно, жалеет ее и сочувствует ей. Но вместе с тем и осуждает ее за то, что она поглощена лишь поисками личного, за ограниченность ее целей, за то, что в ее исканиях нет места идеалам более высоким, более значимым.Книги рассказов и повестей Эльчина-их много-исполнены событий нешумных, но драматических. И автор, рисуя их, пре- дельно заинтересован и пристрастен. И здесь он-прозаик-по-настоящему поэтичен. В рассказе "Напротив старой мечети" тенденция для всех раскрыть, для всех воспеть незримое сокровище простой души достигает апогея. Девочка, которая стала невестой и вот-вот выйдет замуж, готова на все, лишь бы уйти из маленькой комнатушки, от чадящей керосинки, от будней, а беззаветно влюбленный в нее подросток из обеспеченной интеллигентной семьи видит во всем этом воплощение счастья и уюта. И мы вместе с ним тоже это видим. Комнатушка "напротив старой мечети" вырастает в символ, наподобие диккенсовских домиков с камином и сверчком. Мы всей душой "на стороне" юного героя. Нам нестерпимо жаль, что его избранница ничего не понимает в том, что истинно и ложно на белом свете. Жаль настолько, что в какой-то момент мы готовы вмешаться в их судьбу, попытаться от чего-то предостеречь, что-то предотвратить...

        Сам Эльчин нередко так и делает. Отбросив все условности, он прямо вмешивается в ход событий,-и тогда открытый писательский "произвол" ломает инертную "повседневность", как это мы видели в рассказе "Поезд. Пикассо. Латур, 1969", когда один из персонажей картины Пикассо "Трапеза бедняков" волею автора сходит-буквально!-с полотна, предстает перед героем рассказа, и это многое меняет для обоих-для него и для героя рассказа. Конечно же, перед нами-художественно заостренная мысль о том, что искусство может реально вторгаться в жизнь и помогать людям. Вера в это в Эльчине столь сильна, что он упрямо называет рассказы, подобные вышеизложенному, "нефантастическими" ...Писатель восстает против людской разобщенности-это естественно для нравственной атмосферы его рассказов, в которых добро торжествует не потому, что должно, а потому, что не может не торжествовать. Однако не скроем и того, что художественной завершенности, полной органичности Эльчин достигает не тогда, когда вторгается в действительность "волевым" рывком. И не тогда, когда по логике "в жизни что угодно может cлучиться" повелительным жестом сказочника посылает к ожесточенному, отчаявшемуся было человеку Красного Медвежонка (из одноименного рассказа), чтобы спасти его... Нет, сила Эльчина не в этих эффектных, но чуточку "рождественских" внезапных "причудах", а в неустанном, пристальном и неторопливом, каком-то особенно бережном раскрытии сложного внутреннего мира героев. 

         В повести "Серебристый фургон" Эльчин остался верен своей теме и развивает то, что было намечено в его ранних вещах. Эта повесть-не просто рассказ о двух молодых людях-Мамедаге и Месмеханум, находящих друг друга в огромном мире. Она ставит вопрос о смысле бытия, о том, что делает или должно делать их жизнь более интересной, исполненной красоты и глубокого смысла.В потоке будничных дел молодые герои Эльчина сохраняют нерастраченными свои душевные качества, стремление к красоте и гармонии. Эта повесть, собственно, своего рода размышление и диалог двух молодых людей о своей жизни и своей мечте, о мире, их окружающем.И в этот разговор как бы вклинивается голос автора, собирающего в единый лирический поток мысли, ощущения, настроения, прошлое и настоящее своих героев."Но казавшиеся такими далекими тридцать (лет жизни) прошли, по существу, мгновенно-так думал Мамедага сейчас. Он мотался по улицам Баку шофером такси, а потом перешел в этот тир. О, если бы в те летние ночи, когда он спал на крыше, ему пришло в голову, что когда-то у него будет серебристый тир-фургон, он не смог бы уснуть от нетерпения! Да, прошли годы, и теперь ему ясно, что мир каждого человека изменяется, как и он сам; полнеет или худеет, но суть его неизменна. Новые люди приходят в этот мир, другие уходят из него и забываются, но и сам этот мир человека, как и большой мир людей, не становится совершенно другим: как постоянны солнце, луна, звезды, так всегда есть желание добра и зла, мужество и подлость, жадность и мечта-есть все, только у каждого это-по-своему". В такой лирически-философской тональности и складывается эта история любви, первого чувства, по-новому преобразующего для молодых героев обстановку, все то, что их окружает и что было в них самих, в их каждодневной жизни.Хотя повесть событийна и заселена людьми так же плотно, как старый квартал, где живет Мамедага, этот план становится исходным и вторичным по отношению к тому, что волнует молодых людей, идущих навстречу своему чувству. Стремление к красоте, ожидание счастья, радость открывания, которыми живут Мамедага и Месмеханум,-все это и заполняет повесть, наболее лиричную в творчестве Эльчина, повесть, которую хотелось бы назвать поэмой.

          Этот поэтический аспект изображения становится здесь главным, хотя при этом не остаются незамеченными характеры и судьбы, так сказать, второго плана милиционер Сафтар, муж Месмеханум-Мирзолла, шофер Китабулла и другие.Все эти образы и реалии второго плана лишь ярче оттеняют историю зарождающейся любви, которая, преодолевая прозу житейских неурядиц, условностей и предубеждений, открывает перед нами красоту помыслов и стремлений молодых людей.В повести "Смоковница" также есть пара-чистых возлюбленных Ниса и Агагюль, но не она выдвинута на первый план, а-как ни странно это для Эльчина-фигура, как будто вовсе не привлекательная: тунеядка и спекулянтка Зубейда. Именно этот персонаж второго-не поэтического, а самого что ни на есть реально-бытового плана-привлекает на сей раз писателя. На Зубейде, этой "старой ведьме", и сосредоточивает он свое внимание. Не правда ли, удивительно для "сказочника" и певца "серебристых фургонов"?По мере чтения, однако, выясняется: спекулянтка и тунеядка Зубейда не столь "безнадежна", как полагает, скажем, милиционер Сафар. ("Ты сожгла себя под тем казаном, в котором ничего не варится..."-сказал он как-то Зубейде, сильно расстроив женщину этим философским "резюме" ее напрасно прожитой жизни). Есть в душе Зубейды и что-то святое. Да, не раз затаптывала она это святое в грязь, уступая по слабости натуры житейским обстоятельствам, которые складывались не лучшим образом... И все-таки она, например, бережно хранит и перечитывает письмо человека, который прекрасно знал все недостатки Зубейды и все-таки любил ее, горячо желал ей добра. Он, погибший, жив в сердце и памяти Зубейды, и нет-нет да и достанет она заветное письмо, тревожащее ее совесть и душу... Может быть, в память об этом человеке Зубейда оказывается и сама добра к двум юным существам, которые, самозабвенно целуясь в тени деревьев, сначала даже не заметили, что на них смотрит "эта ведьма", а потом, испугавшись ее острого языка, принесли ей "плату за молчание"-курицу-пеструшку... И, представьте себе, эта "торговка" , эта "спекулянтка", привыкшая не отказываться ни от чего, что плывет ей в руки, на сей раз от "подарка" отказалась. Хватило душевного благородства...Оказывается, романтический ореол может сиять не только над головой юных и чистых существ. И в душе человека "тертого" живет частица все того же романтического, серебристого сияния... И Эльчин пристально исследует такую-противоречивую и вроде бы будничную-душу, идя за "путеводным лучом" добра и красоты. И эта вполне реалистическая повесть, так же как и прежние произведения Эльчина, отмечена пристальным вниманием писателя к человеку, к миру его чувств, к сокровенным его желаниям и мечтам. Здесь он убедителен и своеобразен.